О том, как мотивировать преподавателя быть со студентами на одной волне, как сделать выпускника максимально привлекательным для работодателя и как получить повышение квалификации, которое признают в 68 странах одновременно, рассказала в интервью Образовательной платформе «Юрайт» первый проректор Московского государственного университета технологий и управления имени К. Г. Разумовского, Жанна Николаевна Диброва.

Жанна Николаевна, первый вопрос вам, как администратору. Как выстроить отношения государства и образовательных организаций? Как интересы МГУТУ имени Разумовского удается донести до госорганов и местного самоуправления и какие это интересы?

Вопрос достаточно интересный. Первое, что считается целесообразным, — изменение принципов определения государственного задания на оказание услуг по реализации образовательных программ ВО и ДПО. В чем именно хотелось бы их изменить?

По моему мнению и мнению многих коллег из моего и других вузов, с которыми я общаюсь, предусмотреть финансирование бюджетных мест для победителей и призеров всероссийских и международных олимпиад школьника, чтобы это был не просто учет дополнительного балла для поступления на бюджет. В этом случае у школьников будет здоровая мотивация прохождения конкурса. Учителям школ в KPI поставлено, что у них определенное количество учеников должны пройти олимпиаду — не важно, как именно. Детей загоняют на эти конкурсы, и не важно, каким будет результат, — главное массовость. А хотелось бы, чтобы дети со школьной скамьи понимали, что можно заработать себе бюджетное место благодаря конкретным усилиям. И было бы хорошо предусмотреть хотя бы минимальный лимит бюджетных мест.

Также нужно включить финансовое задание в обеспечение содержания текущего ремонта общежитий вузов, чтобы среда стала более доступной для обучения. Понятно, что не в каждом городе и не в каждом регионе есть те направления подготовки, которые были бы актуальны для того или иного населения, поэтому дети приезжают из малообеспеченных и среднеобеспеченных семей в Москву, Санкт-Петербург и другие масштабные города — и им приходится снимать квартиры, потому что мест в общежитиях недостаточно, либо есть такие места, где студенты не могут полноценно заниматься, а коммерческие общежития по цене не сильно отличаются от съемной квартиры. Зачастую не все студенты могут позволить себе снимать квартиру, поэтому им приходится подрабатывать — это неплохо, но они начинают меньше готовиться к лекциям, коллоквиумам, семинарам. А закрывать выпускниками рабочие места нужно — этого требует региональная экономика. Для нашего университета вопрос общежитий тоже является достаточно актуальным, потому что мы предлагаем много редких направлений подготовки, которые есть только у нас либо в 2—3 университетах РФ — это достаточно узкие специальности. Например, биоихтиология — на нее приезжают студенты в основном по региональному запросу. Также у нас есть виноделие — редкое направление, которое есть далеко не во всех вузах. Кстати, советское шампанское было выпущено нашим заведующим кафедрой виноделия — Абогальянцом.

Диалоги с властью происходят в рамках открытых круглых столов, конференций — это Совет Федерации, Государственная Дума, другие госорганы, где мы транслируем потребности вуза, слушаем запрос той или иной экономической составляющей региона либо законодательно-нормативных актов, где мы встраиваемся в систему госполитики и начинаем выдавать тот или иной продукт в виде трансформации обучения студентов, либо научный продукт, либо какие-то консалтинговые услуги.

Живой пример — наш вуз долго занимается школьным питанием, социальным питанием, поэтому мы готовим специалистов, научную документацию, разрабатываем ГОСТы с техническим заданием по потребности того или иного Федерального закона либо в рамках национального проекта — например, «Здоровье нации», «Демография», «Цифровая экономика». Сейчас наш вуз по заказу нескольких областей готовит цифровую платформу питания школьников — достаточно интересный проект, где можно выбрать персонализированное питание того или иного школьника. Если в Москве школьникам на обед предлагают одни продукты, то в Якутске будет совсем другой набор продуктов, а на Кубани — третий. Поэтому мы разрабатываем уникальную платформу: исследуем часть школьников по разным биоматериалам, выявляем, в чем страдает их иммунитет или организм, понимаем, какие показатели страдают больше или меньше, и разрабатываем. 10—15 меню с учетом особенностей организма мы можем выдать. То же самое с социальным питанием — это детские дома, дома-интернаты, дома престарелых либо больницы.

Также есть проект, о котором я рассказывала на дискуссии «Юрайта», — это конструктор карьеры под заказ региональной цифровой экономики, где мы даем дополнительные компетенции в рамках той или иной специальности нашего университета. У нас подписано соглашение с тем или иным заводом, и работодатель, который в дальнейшем берет наших студентов, хочет видеть в них определенные компетенции, которым мы обучаем дополнительно к общей образовательной программе. Это касается не только кадров для коммерческих организаций, но и подготовки госслужащих.

С какими организациями, помимо государственных, вуз сейчас развивает партнерские отношения? На чем делается акцент?

Мы работаем активно с теми, кто заказывает кадры на свои рабочие места, — это первый акцент трудоустройства наших студентов и выпускников. Мы занимаемся трудоустройством начиная с 1-го и 2-го курсов, неважно, очное или заочное образование. Также студента, который уже закончил обучение, мы сопровождаем в течение трех лет после выпуска и отслеживаем, где и как он работает. Можно сказать, что это некоммерческое кадровое агентство — мы поставляем кадры и даем им дополнительные компетенции. На выходе у нас получается готовый продукт в виде сотрудника для той или иной организации.

И второе направление — наш университет уже пятый год занимается комплексными ВКР. Каждый год у нас 75 таких проектов, и готовятся к ним студенты начиная со 2-го курса. Например, недавно нас попросили разработать мармелад без глютена и сахара, который подходит для потребления людьми с ограниченными возможностями здоровья. Формируется студенческая группа в составе от пяти до восьми человек: технолог, экономист, маркетолог, IT-специалист, управленец персоналом, инженер и др. Под каждого студента выделяется куратор-преподаватель, также есть руководитель группы и куратор. Плюс есть работодатель, который дает задание. И каждый описывает свою часть до внедрения с процентом эффективности, вывода на рынок и рентабельностью данного продукта. Проекты защищаются как ВКР, в комиссию обязательно приглашаем работодателей, которые заказали проект. И студенты его презентуют комплексно. Часть таких комплексных ВКР являются очень перспективными, и вуз может заключить договор на доведение проекта до логического завершения, до точки безубыточности, внедрения на рынок, реализации. Самые лучшие мы защищаем каждый год в Российской газете с приглашением людей из госсектора и крупных работодателей — это 5—6 проектов из 75, которые завоевали одобрение и похвалы. Получается, что все вовлечены в процесс: он проходит со стажировками и выездами, обеспечивает приобретение новых знаний и навыков, и самое интересное, ценное — то, что проект доводится до внедрения. Происходит тимбилдинг между преподавателями и студентами — все начинают переживать друг за друга, осознавать свою ответственность. А когда у ребят получается защитить что-то классное, это огромное удовольствие всей команды от проделанной работы, а студенты в дальнейшем сдруживаются и начинают общаться.

Также мы работаем с советом профессиональных квалификаций. У нас есть часть аккредитованных программ ДПО, и слушатели получают наш диплом, а помимо этого в случае успешной сдачи квалификационного экзамена — дополнительное подтверждение той или иной квалификации на 3—5 лет.

Что касается научного сотрудничества, мы вошли в два НОЦ мирового уровня, где есть наши научные разработки, связанные с аквакультурой и ихтиологией, — Белгородский и Арктический.

Какие проекты реализуются совместно с НКО?

Большинство некоммерческих проектов — патриотической направленности. Ведь наш университет казачий. Это патриотика, направленная на сплочение нации, государства. Каждый проректор, каждый директор института и руководитель должен знать исторические даты, великих полководцев, ученых, а ректор проводит блиц-опрос на знание среди студентов и профессорско-преподавательского состава. До сих пор на каждом факультете есть музыка, а в каждом институте — хор, и наши студенты должны знать патриотические песни.

Нам удалось реализовать IT-проекты, направленные на сохранение историко-культурного наследия. Мы с НКО делаем такие разработки, как виртуальные музеи — «Солдаты победы», «Казачество». Также создаем виртуальные туры по объектам культурного наследия земли Тамбовской. Сейчас мы подали несколько грантов на разработку тура «Наследие земли Ростовской». Мы едем в ту или иную местность, погружаемся в ее историю, и затем школьники и студенты создают 3D-модели, делают виртуальные музеи с исторической патриотической направленностью.

Как происходит поиск сотрудников и формируется профессорско-преподавательский состав, удалось ли привлечь кадры из других вузов?

У нас есть и иностранные преподаватели, совместители из других вузов — все, как у всех. Но мы поняли, что нам нужно два пула преподавателей: первый — это методологи, которые занимаются научной деятельностью, а второй — практики. У методологов нет практических навыков, они не работают постоянно в той или иной отрасли, а преподаватели из бизнеса и госструктур — хорошие ораторы, но у них отсутствует методология. Поэтому мы сделали микс: преподаватели обучают методологии практиков, а преподаватели из бизнеса и госструктур дают практические навыки ученым.

Мы подбираем новых, как и все: стандартно объявляем конкурс и занимаемся хедхантингом, так как заработная плата профессорско-преподавательского состава сейчас достаточно высокая. Наш университет оплачивает преподавательский труд достойно, многие преподаватели получают заработную плату намного больше, чем у проректорского состава. Поэтому для нас важно, чтобы преподаватель имел практический опыт, был новатором, чтобы знания мог применить либо в науке, либо в дополнительных профессиональных программах. Он должен быть интересен не только студентам, но и состоявшимся людям из бизнеса, уметь дать что-то новое той или иной организации. Также мы ценим преподавателей, в чьей работе есть научная составляющая. А самое важное — мы обучаем студентов, молодых людей, и преподаватель должен быть с ними на одной волне, обладать цифровыми технологиями, ребятам должно быть интересно его слушать вне зависимости от его возраста. У нас есть рейтинг, где мы ранжируем заработную плату в связи с посещаемостью студентами занятий того или иного преподавателя.

Какие возможности ваш вуз дает для ДПО?

На многие квалификации и должности вступили профстандарты. Мы сейчас заключаем соглашения с советами по профквалификациям и нацелены на то, чтобы выдавать два диплома. Более того, мы заключили договор с одной иностранной организацией по выдаче сертификатов, подтверждающих ДПО в 68 странах. Особенно это интересно тем, кто будет выезжать за рубеж на стажировки и трудоустраиваться там. Сейчас мы можем выдать два диплома: профквалификации и наш собственный. Но сейчас снимутся ограничения либо мы реализуем это в цифровом формате, и мы добавим третий — подтверждение квалификации 68 странами.

ДПО должно быть гибким — здесь смешиваются очные и дистанционные занятия в удобное время. По желанию можно варьировать количество часов, отведенных на ту или иную дисциплину, заполнять свои 72 часа по своему усмотрению, выбирать модули.

Мы заточены на прикладной характер обучения — развитие цифровых технологий. Это открывает новые возможности, с одной стороны, а с другой — ставит перед нами новые вызовы. Цифровое обучение актуально, и очень многие обучаются в свободное время даже с телефона, слушая видеолекции, проходя тестовый контроль. Но очное обучение все равно должно быть, должно быть прямое общение преподавателя и слушателя.

У нас тренд на микрообучение, которым мы занимаемся уже несколько лет, и вряд ли интерес к нему спадет в ближайшие годы. Это короткие уроки до 15 минут. Мы сделали оценку нахождения на той или иной лекции/сайте, и максимальное пребывание составило до 20 минут. Тяжело фокусироваться на экране долго. А дополнительные материалы представлены в виде конспектов, алгоритмов, на ознакомление с ними не требуется более 30 минут.

Мы реализуем ДПО с привязкой к вызову той или иной аудитории, запросам экономики того или иного региона, отрасли. Как только выходит новый закон, мы его стараемся проработать и создать курс обучения, для чего привлекаем того, кто пишет закон, спикеров из определенной области, которые могут не просто рассказать лекционный материал, а пошагово дать инструкцию внедрения, чек-лист. Яркий пример — когда началась пандемия, мы с Роспотребнадзором и санитарными врачами разработали  обучение, посвященное COVID-19, — все, что необходимо знать в той или иной организации, внедрение чек-листов с санитарными нормами, правила поведения для работодателя, руководителя для профилактики и противостояния инфекции. И когда Роспотребнадзор разработал чек-листы, где пошагово разобрано каждое действие с видеосопровождением, мы обучили огромное количество слушателей по данному направлению. Мы постоянно занимаемся мониторингом реализации государственных и муниципальных программ, образовательных технологий, стараемся идти в ногу со временем.

Имеют ли право студенты и родители требовать снижения стоимости онлайн-обучения?

Возможно, через какое-то время мы придем к тому, что технология будет отработана, и стоимость снизится. Но на данный момент это очень затратная часть для вуза, потому что весь профессорско-преподавательский состав должен овладеть электронной образовательной средой, а возраст у всех совершенно разный. Нужно каждого обучить владению цифровыми технологиями. А хорошо работающие технологии и качественный учебный контент дорого стоят для университетов, где на это не заложено финансирование. Это миллионы, и самое главное — трудозатраты увеличиваются. Я сама как преподаватель могу сказать, что очное обучение провести проще, чем дистанционное с электронными форматами. Здесь задействовано очень много людей для создания более качественного продукта. Должна быть обратная связь со студентами, но не всегда она есть онлайн.

Когда мы все были в дистанте, у всех преподавателей велась почасовка — что каждый сделал в течение каждого часа. И вместо шести часов у некоторых получилось 12—15 часов. Не только наш вуз, но и многие другие оказались не готовы к таким быстрым изменениям. Не может так быстро получиться качественный продукт, который устроит потребителя. Но и сам потребитель услуг не понимал, чего ему ожидать, он должен был привыкнуть к новому формату. Поэтому происходит дилемма: когда мы находимся в аудитории, мы понимаем, сколько нам надо здесь находиться, а когда дома — не каждый может контролировать свою цифровую работу. Поэтому мы и пришли к микрокурсам. Нужно дополнять «говорящие головы» роликами, диаграммами, насыщенной визуализацией, чтобы было интересно. Но чтобы все это создать, нужны большие вложения. Поэтому на данный момент я не считаю, что это обучение должно стоить дешевле.

В парламенте считают необходимым регламентировать выплаты педагогам в случае использования ими собственного или арендованного цифрового оборудования. Об этом заявила на днях Ирина Рукавишникова. Как прокомментируете новость? Согласны с тем, что стоит компенсировать преподавателям эти издержки?

Это вопрос индивидуальный — ситуации бывают разные у каждого преподавателя. Я против того, чтобы компенсировать. Не потому что я плохая или считаю, что никому не нужна помощь. Но сейчас век цифровизации, и каждый преподаватель готовит достаточно много лекционного материала — понятно, что они это делают не на коленке и пишут не ручкой на бумаге. Есть аккредитационное требование, чтобы все работы были в электронной образовательной среде. Поэтому компьютер и наушники есть в каждой семье, а с учетом пандемии — наверняка у каждого члена семьи. Он сидит дома у компьютера — не тратит время и деньги на проезд в университет, не тратит деньги на одежду и аксессуары, которые ему было необходимо носить на работе — я говорю по-житейски. А заработная плата и так достаточно высокая, и я не думаю, что преподаватель себе не в состоянии купить необходимые средства связи, которые нужны для дистанционной работы. Но существуют разные ситуации — конечно, нельзя стричь всех под одну гребенку.

Мы нашим сотрудникам давали ноутбуки, сотовые телефоны, мобильные карты для пользования в пандемию. У нас была разъездная машина, которая доставляла технику для качественной работы тем, кто нуждался.

Вопрос из чата: Вы утверждаете, что у преподавателей высокая заработная плата, за счет чего она формируется?

Указ Президента — 200 % по региону, просто у каждого региона свои 200 %, разные суммы. У нас разработан эффективный договор на каждого преподавателя, где базовая часть — оклад. Оклад ассистента — 35 тыс., оклад профессора — порядка 100 тыс., все остальное — это эффективный контракт, состоящий из нескольких показателей, которые преподаватель должен выполнять. Это учебно-методическая работа, посещаемость студентов, научная составляющая, это ДПО, профориентационная составляющая. Преподаватель может заработать бонус и в 30 тыс., и в 250 при выполнении показателей. Но показатели могут перечеркнуться, обнулиться, если посещаемость студентов ниже 30 %. Все же среди преподавателей честная борьба, мы проводим комиссии по начислению данных бонусов, показателей раз в полгода. За счет этой системы мы понимаем, сколько мы должны выплатить персоналу из общего фонда.

Интервьюер: Полина Частова, обозреватель Образовательной платформы “Юрайт”